Фото:Кирилл Уютнов
Текст:Кирилл Уютнов
«Маршрут фотоэкспедиции пролегал по порожистой Индигирке и горной системе Черского, через болотистые кочкарники и курумники на перевалах. Больше месяца палаточную жизнь в суровых северных условиях скрашивали заснеженные горные вершины республики Саха. И это было только начало». Участник Russian Photo club, пейзажный фотограф Кирилл Уютнов рассказывает об экспедиции в Якутию.
Однажды, жарким душным апрельским вечером, я сидел с ноутбуком под западноафриканским манговым деревом, пил ледяную воду под звуки цикад, и представлял себе отпуск где-то на Крайнем Севере. Геология в Гвинее давалась не так тяжело, как изматывала круглосуточная жара за 40. Узнав даты окончания моей работы на раскаленном континенте, я решил воплотить свою идею в жизнь и поехать в уже хорошо знакомую мне Якутию. К счастью, только начав планировать маршрут, я обнаружил объявление Сергея Карпухина о поиске попутчика в экспедицию по Индигирке и в горы Черского. Сергей также путешественник и фотограф, а значит наши цели в походе совпадали. И это немаловажный фактор — в обычном туристическом походе график передвижения по маршруту почти никогда не совпадает с графиком фотографа, ведь снимать различные состояния природы необходимо тогда, когда они происходят, а не когда на них есть свободное от передвижений время.
Спустя три месяца, заскочив за теплыми вещами в Москву, я оказался в столице Колымского края. Мой путь лежал по небезызвестной трассе «Колыма» от Магадана до поселка Усть-Нера на Индигирке, откуда в начале июля начинался сплав на катамаране по порожистой северной реке с радиальными пешими выходами в окружающие горы. Через месяц, в устье реки Момы, в поселке Хонуу, было запланировано пересесть с катамарана на коренастых якутских лошадей и выдвинуться в центральную часть хребта Черского, на водораздел рек Яны и Индигирки, где на ледниковом озере Табанда мы должны были встретить большое стадо северных оленей. Завершалось наше мероприятие по плану съемкой золотой осени, спуском с гор в долину Индигирки, и вылетом в начале сентября из Хонуу на самолете в Москву через Якутск. Но, как во всех остросюжетных историях, далеко не всем планам суждено было сбыться...
Магадан. Справа Нагаевская бухта, вдалеке слева за городом бухта Гертнера. Мне очень нравится этот компактный портовый город с замечательными отзывчивыми людьми.
Итак, полакомившись в Магадане пару дней колючим крабом и морскими видами Нагаевской бухты, 4 июля 2013 года я выдвинулся на такси в сторону великой северной реки. Индигирка находится ровно на полпути из Магадана в Якутск, на расстоянии тысячи километров от каждой из местных столиц. А такси дальнего следования — это, в большинстве случаев, любая машина, везущая людей в попутном направлении, но которую надо заказывать заранее. В этот раз мне достался старенький Лэнд Крузер, чем весьма меня обрадовал, ведь трястись в «буханке» целые сутки удовольствие куда менее приятное.
Трасса «Колыма» Магадан — Якутск. Это хороший ее участок где то в Магаданской области. Дорогу к Нере с Якутска во многих местах размыло дождями.
По дороге до Усть-Неры находится много исторически интересного, золотая Колыма богата на прииски, остатки лагерей Дальстроя и разного рода достопримечательности, но это не входило в мои планы, да и на такси я ехал далеко не один, поэтому дорога до Индигирки пронеслась без особых приключений, и в устье Неры я был утром 5 июля.
Новая церковь Успения Пресвятой Богородицы. Поселок живет и развивается, выглядя на фоне соседних поселений весьма бодро.
Моему взору предстал рабочий поселок, в котором жилая часть являлась весьма активной, чувствовался разгар сезона. Кругом сновали машины, в магазинах даже встречались небольшие очереди — было видно, что народ собирается в поле. В Усть-Нере базируется несколько геологоразведочных организаций, да и местное население за короткое лето должно успеть сделать необходимые заготовки. Всего в паре сот километров к югу отсюда находится полюс холода, Оймякон, но летом здесь вполне тепло и даже иногда бывает жарко.
Местный порт. На берегу — завал древесного мусора, принесенного весенним паводком. Именно он будет плыть по реке вместе с нами, когда начнутся дожди.
Встретив в Усть-Нере Сергея и третьего участника сплава, Юрия из Якутска, мы принялись вязать вещи на катамаран. Погрузив на надувное судно весь наш бутор, мы вечером того же дня выдвинулись вниз по Индигирке. Пройти в первый день предполагалось немного, нужно было лишь пересечь широкое устье Неры и встать базовым лагерем на другом ее берегу. На утро 6 июля планировалось восхождение на Оймяконские кисиляхи.
Наш катамаран с увязанными вещами. Размером он четырехместный, но, как показала практика — четверым на нем не разместиться.
«Кисиляхи» в переводе с якутского означает «человекоподобные». И ведь правда, эти огромные каменные истуканы издалека смахивают на сгорбленные фигурки людей, когда рассматриваешь их с берегов Индигирки, петляющей в сумерках в 700 метрах внизу. Огромные, до 50 м, останцы выветривания представляют собой дайки сиенитов, магматических интрузивных пород, сформировавшиеся в меловое время и слагающие ныне осевые части хребтов.
Кисилях смотрит на петляющую Индигирку. Немногим ранее, солнечные лучи бегали по долине реки, стреляя сквозь дырявые облака.
Подниматься на вершину было тяжело, на склоне повсюду были покрытые мхом скользкие камни, которые иногда выкатывались из-под ног, сильно доставали москиты. Вода с собой кончилась быстро, и пару часов я поднимался с
Каменные изваяния стоят тут уже не один десяток миллионов лет, и вероятно простоят еще немало. Возможно, на них смотрели даже динозавры.
Непогода в горах совершенно не радовала днем, посыпала нас дождиком и сдувала ветром, но по вечерам устраивала фееричные светопредставления. Темные облака кружились по небу, периодически собираясь в бесформенные сгустки. В какой то момент ветер стихал и высоко над Индигиркой последние его порывы в клочья разрывали облачную пелену, выпуская острые лучи вечернего солнца.
Пронзая рыхлые тучи, солнечные пятна мгновенно перемещались по тайге и склонам гор, и я только и успевал их ловить, прыгая с камня на камень в попытке быть выше лиственниц.
Сверху еще была видна Нера и недавно покинутый нами поселок, иногда даже ловила сотовая связь. Мы бегали по курумнику вместе с солнечными лучами, ловя красно-розовые пятна на небе и длинные струи дождя вдалеке. Глядя на такие природные богатства, мы решили задержаться тут еще на один день.
Сергей смотрит на Усть-Неру в ожидании света. Вдалеке внизу петляют Нера и Индигирка. Ружье было припасено от медведей, но за все время так и не пригодилось.
Кисилях и лиственница. Полночь. Где то вдалеке, под подобными останцами, стоят наши палатки.
Хорошие кадры не заставили себя долго ждать, а вот еды мы взяли с точным расчетом. Пришлось доставать все заначки. Их оказалось всего два сникерса и полпачки гречки. В итоге насобирали грибов и сварили с ними гречневый суп. Причем, соль взять мы забыли вместе с сахаром. В общем, несоленые грибы это, мягко говоря, не вкусно. Но предшествующий такому ужину закат все сгладил, и мы остались всем весьма довольны.
Вдалеке еще догорало вечернее зарево, а мы уже спускались вниз, к своим палаткам. На дворе стояла светлая северная ночь, и чтобы отдохнуть, нужно было еще умудриться заснуть.
Так выглядел наш лагерь — за огромной скалой мы были защищены от ветра и от жарких утренних солнечных лучей. Рыжий цвет моей палатки для фотосъемки оказался помехой, и чтобы в кадрах не было рыжего пятна, приходилось палатку переставлять.
Кисиляхи оказались отличным местом для съемки и отдыха, но проведя на них три дня, нужно было идти дальше. Несмотря на полдня подъема, спустились мы всего за полтора часа. На улице стояла жара, и под рюкзаком я так взмок, что температура воды в Индигирке в плюс семь градусов меня не остановила — занырнул сходу как пришли. Однако, течение у нее оказалось не слабое даже у берега, и когда я вынырнул, река меня уже немного снесла вниз от лагеря. На берегу же меня ждал рой голодных до мокрого тела москитов, после которых Индигирка уже не пугала своей температурой и течением.
Днем мимо нас проплывали то огромные скалы, то пологие, заросшие ивняком, берега. Раз в пару часов делали технологическую остановку и размять ножки.
Сплавляясь спокойным темпом по нескольку десятков километров в день, мы останавливались на запланированных точках и интересных взгляду берегах, но погода и освещение не всегда позволяли сделать красивые кадры. Спустя несколько дней мы достигли поселка Предпорожный, одного из немногих на Индигирке. В советское время прииск Юбилейный добывал здесь золото из близлежащих ручьев, но в
Поселок Предпорожный, прииск Юбилейный.
На следующий день мы дошли до огромной излучины Индигирки, которая по форме на карте напоминала большую подкову, и решили снять ее сверху. Причалив к берегу, мы видели, как солнце стремительно клонится к горизонту, и, не успев разбить лагерь, схватили фоторюкзаки и ринулись покорять хребет. Продравшись сквозь валежник и бурелом, мы только через час подошли к подъему — когда солнце уже коснулось макушки хребта. Забравшись наверх, можно было наблюдать лишь длинные черные тени, расползшиеся по всей долине. Пришлось мерзнуть на вершине почти всю ночь, прежде чем севшее за горизонт солнце соизволило подсветить Индигирку красно-розовыми предрассветными сполохами.
Одна из красивейших «подков» Индигирки на фоне Силяпского хребта.
Вдалеке, по другую сторону излучины, уже виднелся еще один заброшенный поселок, Арга-Мой. Предполагая, что там также трудятся старатели, мы уже рассчитывали на обед, и не прогадали — нас вновь ожидал радушный прием и традиционные расспросы. Больше всего запомнился свежий горячий хлеб, который мы не ели уже около двух недель.
Поселок Арга-Мой под рассветным небом. Всего в 20 метрах позади меня вид на предыдущий кадр — подкову Индигирки.
Следующим запланированным объектом был район устья крупного левого притока Индигирки — реки Инъяли. Этот крупный на карте, протекающий по древнему тектоническому разлому, водный поток оказался скоплением множества небольших речных рукавов, которые не без труда, но вполне возможно оказалось перейти в болотниках. Используя окружающий горный рельеф, мы спланировали маршрут на очередную высокую излучину, с которой открывался дивный вид далеко за горизонт. Добраться до этого места случилось лишь к полуночи, но, несмотря на светлые северные ночи, небо к тому времени уже заволокло плотными серыми тучами.
К этому, подсвеченному солнцем, кончику скалы мы бежали со всех ног, увидев его издалека. Снимали, шумно дыша. Потом тучка ушла, и занятные тени перестали бегать по горному склону.
Огромная Индигирка, несущая свои мутные воды на север, смотрится с высоты птичьего полета еще шире, тем самым притягивая взгляд еще сильнее. Выше по течению стоит поселок Арга-Мой, а чуть ниже, после разрезанного течением хребта, виднеется устье Инъяли. Вздувшаяся после паводков река быстро несет на поверхности своих вод целые лесные завалы, а такие притоки, как Еченка, несмотря на присутствие наледи, пополняют Индигирку мутными потоками старательских отработок. Труднодоступность данных мест препятствует становлению популярности этого края, а иначе такие «подковы» вполне могли бы претендовать на российский Гранд Каньон.
Якутский Гранд Каньон. Вдалеке справа — устье Инъяли, совсем справа у наледи — устье Еченки, а вдалеке слева — поселок Арга-Мой.
Рассчитывая снять устье Инъяли в ближайшем рассмотрении, мы решили переплыть на другой берег Индигирки. Но сделать это оказалось непросто, мы уже стояли в правой протоке, выход из которой был после устья левого притока. Но не отступая от задуманного, мы, взяв катамаран на плечи, оттащили его к началу протоки, преодолев чуть более километра. Как хорошо, подумали мы, что у нас четырехместный кат, а не восьмиместный рафт. Однако, перебазировавшись на другой берег, снимать там оказалось нечего. Небо затянуло тучами, а Инъяли представляла собой плоские потоки воды на фоне высоких кустарников. Самые интересные места просматривались вдалеке — как раз те самые горы, с которых мы вчера снимали панораму. Вдобавок вскоре закапало и стало совсем уныло.
Начавший накрапывать накануне дождик продолжился и в следующие пару дней. Это явилось для нас предупреждением весьма долгой непогоды, так как уже несколько дней вода в Индигирке продолжала потихоньку подниматься и стала непривычно мутной. Впереди нас ждала знаменитая Индигирская труба с ее порогами, и наводнение нам было совсем ни к чему. Однако, не все было в наших силах. Перед входом в узкое ущелье с постоянными ветрами, прозванное за это «трубой», мы остановились у последнего на нашем маршруте поселка — Чумпу-Кытыл. Помимо мерзкой погоды, этот населенный пункт встретил нас хмурыми лицами местных жителей, которые дыша на нас парами алкоголя интересовались, зачем нам такие большие фотоаппараты и что мы забыли в их поселке. Ну и поскольку обедом нас тут кормить не собирались, мы закупились пряниками в местном магазине и отбыли на ночлег ко входу в «трубу».
В полной экипировке, готовые ко входу в Индигирскую трубу.
Ожидая окончания дождя и надеясь на съемку, мы устроили дневку на большой речной косе, где росло много дикого лука и бегало много сусликов и бурундуков. Благо, дрова были, и даже дождь иногда кончался, но приметив съемочные точки, мы решили вернуться к ним на следующий день. Проснувшись на утро, мы обнаружили, что стоим уже не на косе, а на острове! Воды за ночь прибыло около 4 метров, и хорошо, что мы на всякий случай еще вечером решили перебазировать катамаран повыше, к нашим палаткам — с первоначальной стоянки катамаран бы точно смыло. Надо было перебираться в более безопасное место, и мы решили войти в «трубу». Спускаться по реке стало противно и опасно одновременно — по реке плыл мусор в виде дров и смытых с берегов металлических бочек. Бревна затягивались водоворотами на дно, цеплялись за валуны, и, выталкиваемые течением, выстреливали из под воды в самом неожиданном месте.
Кисиляхи Индигирской трубы с Сергеем на пъедестале.
В итоге довольно быстро мы добрались до устья ручья Мольджогойдох, которое было одним из двух мест, где в Индигирской трубе вообще удалось причалить. Отмечу, что дождевые паводки на горных реках с большой площадью водосбора — это само по себе явление серьезное, а если при этом еще и находиться в узком ущелье, то такое мероприятие становится смертельно опасным. Но входя в Индигирскую трубу мы об этом еще не знали...
Устье ручья Мольджогойдох на фоне Порожного хребта.
На ручье Мольджогойдох мы снова сделали дневку, ожидая падения воды. Двигаться дальше в мутной бурлящей воде среди плывущих рядом семиметровых бревен было бы слишком легкомысленно. И в этот раз дневка оказалась удачной как на грибной суп, так и на отличные кадры, во время съемки которых можно было полакомиться уже поспевшей тут голубикой.
Затопленный Камаз в Индигирской трубе. Через неделю его скорее всего смоет совсем. Справа в кустах синеют еще пара прицепов.
Недалеко от нашей стоянки мы обнаружили Камаз и пару прицепов, припаркованных у берега и уже наполовину затопленных. Как выяснилось позже, машины не прошли по зимнику весной, и упершись в полынью, вынуждены были ждать следующей зимы. Они и не подозревали, что во время наводнения их смоет взбесившаяся Индигирка.
Индигирская труба. Мольджогойдохские кисиляхи.
Спустя пару дней, под все еще покрапывающим дождиком, мы рискнули продолжить сплавляться дальше, так как вода немного упала и плывущие по реке бревна и мусор, смываемые с берегов, прекратились.
Не успев наложить вкуснейшие макароны с тушенкой по мискам и залить их кетчупом, пред нашим взором раскинулась двойная радуга. Побросав котелки и схватив штативы, мы ринулись под еще не кончившийся дождик снимать редкий момент. Радости, конечно, не было предела, но ужин пришлось греть повторно.
Но уровень реки все еще был аномальным, вода теперь постоянно была мутной, повсюду кипели шиверы, бочки и поганки. По центру реки ходили метровые валы, а разгоняясь к берегу, они разбивали скалы, то и дело сбрасывая каменные обломки в воду. Впереди же нас ждал радиальный маршрут на ледниковое озеро Сыгарымни на ручье Ытабыт-Юрях, левом притоке Индигирки.
Сергей руководит греблей на сплаве. Волны швыряли катамаран из стороны в сторону, но на уже проверенном плавсредстве было сидеть еще не так страшно. Позади Мольджогойдох, впереди Ытабыт-Юрях.
Наше озеро заманчиво расположилось на отрогах Порожного хребта, в 15 километрах от шумной Индигирки. Выбрав стоянку в устье Ытабыт-Юрях и оставив там Юрия, мы с Сергеем, несмотря на некоторую усталость, решили сразу же выдвинуться в путь. Расчет был такой, что за первый день, а точнее за один вечер, мы должны будем преодолеть около 10 км пути, и на следующий день к полудню выйти к озеру.
В 5 часов вечера 21 июля у нас было довольно много оптимизма, который изрядно поугас после того, как мы устали бороться с непроходимым лиственничным частоколом и промокли насквозь. Когда мы в очередной раз скатились ближе к самому Ытабыту, между непроходимыми древесными завалами и огромными гранитными валунами можно было пройти в некоторых местах только по наледи. В иной ситуации я бы ей, как всегда, обрадовался и наверняка сфотографировал, но в данном случае я начал нервничать еще сильнее, потому как в один момент тяжелый высокий рюкзак зацепился за низко нависающее бревно, и лед ушел из под ног. Итог — пара синяков, сломанный карабин на рюкзаке и помятые алюминиевые кастрюльки. С другой стороны, в речку я не улетел и аппаратуру не разбил, но впечатления остались. Уже было понятно, что дождь зарядил надолго — все небо было обложено, ни дуновения ветерка, а полчища комаров как то особо сурово жрали мокрое лицо.
Добравшись до единственного кривого маленького холмика, который в тот момент казался раем среди болот, на добыче топлива из самого сердца огромного ствола лиственницы наши тягости в этот день не закончились. Особенно запомнилось
Поначалу кажется, что место для лагеря выбрано крайне неудачно. Так вот, в радиусе километра это оказалось единственное сухое место. К тому же, завал из огромных бревен послужил нам источником дров.
На следующий день продолжал идти дождь, и от нечего делать мы занялись просушкой у костра насквозь промокшей одежды и рюкзаков, а также заготовкой дров. Костер со временем отодвигали из-под тента все дальше и дальше, так как Сергей продолжал подкладывать в него огромные бревна. В результате жить под тентом становилось все более комфортно. Дождь не прекращался, да еще и сильно похолодало, поэтому на второе утро на импровизированной стоянке Сергей встретил меня словами «С новым годом!», так как буквально в 200 м выше нас на склонах лежали небольшие сугробы. Понимая, что и в этот день из-за продолжающегося дождя мы никуда не выйдем, я затеял банный день. Наверное, самый холодный в моей жизни. Воды нагреть было не в чем, поэтому сама помывка и стирка проходили в небольшом болотце, между костром и Ытабытом, которое питали дождь и вода с оттайки. Несмотря на 23 июля, температура воды в этом водоеме была не больше
Однако даже после такой долгой мокрой стоянки никто из нас не заболел, и после третьей ночевки мы выдвинулись дальше. Идти через некоторое время благодаря интуиции Сергея стало легче. Однако все равно мы почти полдня шлепали по болотам, и выйдя с лагеря сухими я, как назло, умудрился по пояс провалиться в узкий, но очень глубокий термокарстовый ручей, полностью залив высокие болотники, и это всего в 20 минутах ходьбы от стоянки. И хотя шли мы в целом намного бодрее, пройти за целый день удалось не намного больше, чем в первый переход. Огромные валуны также местами преграждали путь, и прыгать с рюкзаком по ним, теряя равновесие, удовольствия не доставляло. Вдобавок, они были мокрые, и раз соскользнув с такого, я чудом не сломал палец на ноге в мягком сапоге. Были и совершенно замечательные дивные березовые рощи, которым, казалось бы, тут совсем не место. Но соотношение болот и моренных холмов с рощами было явно не в нашу пользу.
Маленькое озеро на второй стоянке по пути к Сыгарымни. По этому хребту будет проходить наш обратный путь к Индигирке. Света не было, и я долго метался между плохенькой съемкой и хорошенькой смородиной.
Однако, вторая стоянка, мало того, что была на берегу маленького живописного озерца, так была еще и сухая, а также с обилием ягод и грибов. Так, на местном моренном развале гранитов вольготно произрастала каменушка — местная разновидность черной смородины, которая ароматна не только в части ягод, но также и листьев, которые мы охотно заваривали в чай. Только вот она еще была изрядно смоляниста, и пальцы после ее сбора отмывались с трудом.
Первый снимок Сыгарымни.
Отведав местных грибочков на ужин, мы помучались с больными животами на утро, но это не помешало нам встать на следующий день пораньше и выйти к намеченной цели. Дорога становилась все легче, и, несмотря на тяжелый подъем по валунам, к полудню пятого дня мы уже делали с моренного вала первые дневные снимки заветного Сыгарымни.
Из-за начавшихся днем испарений, воздух стал густым и вязким, а припекающее дневное солнышко никак не располагало к активным действиям. Попробовав спиннинговать на устье небольшого ручейка, я довольно скоро забросил это дело, так как рыба в озере себя не обнаруживала. Вскоре, занявшись делами по лагерю, усталость начала брать свое, и я, упав на так и не установленную палатку, впал в свинцовое забытье...
Горы горели потрясающим розовым светом, и хотелось смотреть на них вечно, но представление длилось совсем недолго.
Солнце начало клониться к горизонту, а потом и вовсе зашло за тучи. Последняя надежда на эффектный закат на озере таяла с уходящими солнечными лучами. Но когда до макушки хребта солнцу оставалось совсем чуть-чуть, лучи пробились таки сквозь плотные облака и осветили нежным розовым светом заснеженные вершины Порожного хребта в 12 км от нас.
Сумеречное озеро быстро погружалось в темноту, снежники уже погасли, скоро стемнеет и небо.
Фееричные розовые цвета быстро сменились фиолетовыми, а затем и темно-синими, дав нам возможность снять лучший закат за весь сплав. Отражение хребтов в озере горело всего несколько минут, после чего солнце окончательно ушло и снова пошел дождь.
Планируемый сверху кадр Сыгарымни и Ытабыта пришлось снимать в совершенно унылую серую погоду. Озеро с вершины хребта напоминало форму креста, и смотрелось бы шикарно в розовых красках. Но в этот раз нам не суждено уже это увидеть.
Следующие пару дней почти ничем не отличались от первых после выхода с Индигирки дневок. Мы также сидели под тентом, ждали окончания дождя, и наблюдали унылую, затянутую серыми облаками картину. Дождавшись небольшого перерыва в осадках, мы двинулись в обратный путь. Сыгарымни могло подарить нам еще много интересных кадров, но у нас уже не было возможности ждать. В обратный путь было решено идти по вершине хребта до самой Индигирки, и даже с траверсами, курумниками и бесконечными спусками и подъемами это было намного легче нижней дороги вдоль ручья. Сильно облегчали путь бараньи тропы, ведущие частенько туда, куда нам было надо. Дождь больше не начинался, и к вечеру первого дня обратного пути небо стало постепенно растягивать. Заночевать решили на небольшом перевале, и используя опыт поиска воды на кисиляхах, добыли воду из лужи под камушком. Скоро погода вновь немного порадовала, и хотя туч на небе было все еще немало, солнечные лучи умудрялись пробиваться сквозь облака и подсвечивать Порожный хребет. Ветер на вершине был неслабый, и иногда приходилось закрывать штатив собой, но несколько интересных кадров снять все же удалось.
Ненадолго солнце подсветило вершины хребтов вдоль Индигирки. Растительность на большой высоте оказалась весьма скудна, но когда то здесь удалось вырасти даже кедровому стланнику.
На утро продолжать идти по вершинам не вышло. Линия хребта стала круто забирать в противоположную от лагеря сторону, и выбор был либо траверсить по курумнику лишних километра три, либо спуститься в глубокий распадок и потом снова подняться. Выбор пал на ход через распадок, так показалось быстрее. Но как выяснилось позже, не сильно легче. После спуска в распадок я вдоволь напился свежей холодной воды из ручья с запахом багульника, и начался подъем. Он оказался весьма крутым, не везде можно было забраться, из-под ног сыпались камни, а замшелые кочки являли под собой ямы с ледяным дном. Тут я пожалел, что напился воды из ручья, спустя час она вся из меня вышла. Но вот, последний подъем преодолен, впереди уже была слышна Индигирка, и остался только спуск. Подойдя к началу спуска, мы обнаружили обрыв, с которого далеко вперед просматривались излучины большой реки. Сил уже было мало, и хотелось в лагерь, поэтому решили не ждать заката, снять дневной пейзаж и начать спуск вниз. Со склона, кстати, было видно, что эти скалы на закате солнцем не освещаются, они слишком высокие и солнце уже скрывается за ними задолго до мягкого вечернего света.
Индигирка радовала своим видом как никогда. Последний подъем был преодолен, впереди был лишь спуск к реке и к нашему базовому лагерю.
По возвращению в лагерь нас ждал сюрприз. Продираясь сквозь частокол лиственниц, мы вышли к берегу Ытабыта, и было подумали, что немного заблудились и лагерь в стороне. Но Сергей, кивая на большое дерево, у которого мы оставляли вещи, сказал что лагерь здесь. Был. Тут как то стало не по себе. Конечно, в лагере оставался Юрий, но мы не знали, что здесь произошло. Точнее, знали, что вода поднимается, но не предполагали, что настолько — прибыло с нашего ухода еще около
Так предстало перед нами предыдущее место нашего лагеря в устье Ытабыта, где мы оставили Юру и половину наших вещей перед походом на Сыгарымни. Воды Индигирки просто текли сквозь лес, ломая и смывая не очень крупные деревья. До корней деревьев по центру кадра около 4х метров. На сколько тогда вообще поднялась река, мы даже не представляли.
Пороги в наводнение — это страшно и непредсказуемо. Вся подготовка к порогам, сделанная накануне, прошла впустую. Обход порогов слева во время наводнения отсутствовал — небольшой порог с перекатами превратился в одну сплошную огромную волну от берега до берега, причем без возможности обноса — по берегам местами отвесные скалы. Крепко держась за обвязку катамарана и стараясь не думать о плохом, мы шли вперед, ныряя в двухметровые волны. Сергей имеет большой опыт сплавов по таким бурным рекам, поэтому под его командованием все пороги были пройдены успешно. Но на последнем пороге Кривун, в устье реки Кюёллях-Мустах, перед волной больше двух метров, вся жизнь пронеслась перед глазами — мы вошли в крутой под 120° поворот реки и на скорости по навигатору в 24 км/ч пронеслись буквально в метре от наваленных рекой огромных валунов и торчащих из них длинных бревен. Метром правее — и вниз сплавлялись бы уже обломки нашего катамарана.
Самый напряженный момент — впереди огромные волны и вздувающиеся с глубины поганки, а вдалеке в устье реки уже маячит Кривун. Проход самого крупного порога снимать никто не стал — нужны были рабочие руки.
Пройдя последний порог, мы хотели остановиться у разведанного тут заранее домика, где иногда жил один охотник. Домик мы нашли в десятке метров от его прежнего места с кучкой ила на крыше. Даже не представлялось, насколько здесь поднималась река — весь лес, насколько хватало взгляда, представлял из себя болото. Пришлось спускаться ниже, где горы ближе и берега не такие пологие. Остановившись на высоком лесном берегу мы устроили праздничный обед — открыли припасенную специально для этого случая бутылку коньяка, все таки пороги прошли. После, конечно, желания забираться на гору уже не было, и я отправился собирать ягоду и снимать местную фауну в виде черной сибирской белки.
Сибирская белка, прежде чем спозировать мне, закидала меня лиственичными шишками, при этом громко вереща. Но я, пока ее не снял, от нее не отстал.
Поднявшись на один из отрогов Чибагалахского хребта на следующий день, мы снова обнаружили прекрасный вид на излучины Индигирки, но острота скал не позволила снять кадр при низком солнце, тень на горы падает слишком рано.
Река, способная пробивать огромные скалы, кажется мощнее гор — насколько все же велики силы природы.
Перебазировавшись позже чуть ниже по реке и на другой ее берег, было видно ту скалу, с которой снимали накануне. Снимая панораму, я вдруг подумал, что почти постоянно смотрю на всю эту красоту сквозь видоискатель камеры, и в какой то момент поймал себя на мысли, что просто сижу и любуюсь протекающей в полукилометре внизу огромной рекой, а у моих ног уже давно копошатся сеноставки.
Острова и излучины большой реки светились под редкими теплыми лучами августовского солнца.
На очередной, и последней на сплаве, дневке мы забрались на соседнюю вершину, откуда открывался вид на устье реки Нучча, название которой в переводе с якутского означает «русский». Наверное, это имя якуты дали реке давно, когда здесь появились первые русские экспедиции.
Голова окаменевшего тролля.
А сегодня, как и на многих притоках Индигирки, где то в верховьях Нуччи моют золото. Сняв на прощание последний, и весьма удачный закатный кадр, на утро мы выдвинулись в сторону Момы.
Устье Нуччи на закате. Известняковые скалы играли вечером всеми закатными цветами, отражая своими белыми склонами весь спектр садящегося солнца.
После пересечения хребта Черского последние километры сплава были скучны и монотонны, ведь горы уже кончились, и большая река спокойно несла нас вперед, вдоль пологих, заросших кустарниками, берегов. Индигирка в районе устья Момы распадается на множество рукавов, и кажется, что плывешь в огромном море с бесчисленным количеством островов. Так мы и добрались до поселка Хонуу, где окончился наш сплав.
Поселок Хонуу в устье Момы. Недавно схлынувшее наводнение унесло с собой половину мостов поселка. Мелкие речушки, протекающие через поселок, это рукава Момы, и вздувшаяся Индигирка умудрилась поднять воду даже в них.
Разобрав и спустив наш катамаран, мы загрузились в уазик и направились в контору Момского заповедника, где нам любезно предоставили ночлег. По дороге мы узнали наконец ту цифру, о которой столько гадали. 8 метров 35 сантиметров воды прибыло в Индигирке на пике наводнения. На большинстве домов и заборов поселка была полоса, ниже которой все было размокшим и местами заиленным. Многие мосты оказались размыты, а половина дорог поселка погрузилась в огромные глубокие лужи. Местные, живущие ближе к реке, рассказывали, что даже пару дней вынуждены были добираться до места работы в поселке на моторной лодке. Но к нашему приезду вода почти вся упала, пара метров выше нормы после всего этого уже было не в счет.
Спустя пару дней настали солнечные деньки, и о прошедшем недавно наводнении напоминали лишь затопленные огороды.
В последующие дни мы приводили себя в порядок, отмывались в горячей баньке, и закупались продуктами. На календаре было третье августа, Юрий улетел в Якутск, а впереди нас ждал конный поход в сердце хребта Черского, к истокам реки Чибагалах. Но об этом я расскажу в следующей части.
Об авторе
Кирилл Уютнов родился и вырос в Москве, окончил Геологоразведочный университет, ныне занимается разведкой золоторудных месторождений. Фотографией, как и походами, увлекся еще в школе, а осознанная съемка пейзажа пришла позже, во время полевых работ. В многомесячных командировках, чтобы лучше прочувствовать природу вокруг себя, все свободное время отдавал созерцанию природных форм, что привело к вдумчивой фотосъемке естественных красот окружающего мира. Снимал от Арктики до экватора, но природа российского Севера полюбилась ему больше всего. За последние пять лет с фотоаппаратом в руках посетил Якутию, Колыму, Чукотку, Камчатку, Кавказские и Уральские горы, плато Путорана и озеро Байкал, Кольский и Таймырский полуострова.
Член Союза фотохудожников России и Русского географического общества, победитель фотоконкурсов от National Geographic, Humanity Photo Awards, Micromine, Russia Discovery, Trip2Rus, «Полярная перспектива», «Моя планета» и других компаний, печатался в журнале Foto&Video, стипендиат Министерства культуры РФ за Проект о природе Севера, публиковался в российских и зарубежных СМИ на многих языках, участник десятков коллективных выставок в Китае, Беларуси, Украине и многих городах России.
Сайт: http://geomosk.35photo.ru/, https://www.facebook.com/kirill.uyutnov
Пожалуйста, авторизуйтесь или зарегистрируйтесь чтобы оставить комментарий