Венеция: Взгляд через
призму творчества

Никита Ступин, основатель команды уличной фотографии Moustache and Glasses, описал итальянский город на воде так, чтобы каждый получил возможность увидеть Венецию глазами фотохудожника.

И я поклялся, что если смогу выбраться из родной империи, то первым делом поеду в Венецию, сниму комнату на первом этаже какого-нибудь палаццо, чтобы волны от проходящих лодок плескали в окно, напишу пару элегий, туша сигареты о сырой каменный пол, буду кашлять и пить и на исходе денег вместо билета на поезд куплю маленький браунинг и не сходя с места вышибу себе мозги, не сумев умереть в Венеции от естественных причин. Мечта, конечно, абсолютно декадентская, но в 28 лет человек с мозгами всегда немножко декадент.

Иосиф Бродский. Набережная Неисцелимых

Мое описание ни в коей мере не станет следующим путеводителем для туристов, равно как и не станет оно очередной достопримечательностью или памятником во времени, так как я не представляю возможным детальное описание Венеции, пересказ ее особенностей или каких-либо других сведений. О ней можно либо шептать слова любви, либо кричать в отчаянии. Как вообще возможно описать то, что по самой глубокой сути своей является неописуемым? Как возможно назвать городом то, что не является городом по своей сути, в своем естестве?

Единственное, что важно, — это то, что Венеция никогда не заканчивается; стоит только ей начаться в жизни человека, и она уже никогда, никогда не покидает пределов вашего сердца.

Размеры Венеции неописуемы, потому что даже будучи в Москве, или Санкт-Петербурге, или любом другом городе за сотни, а может быть, тысячи километров от ее вод, от бесчисленных полчищ туристов летом или пустынных каналов зимой, вдали от продирающего насквозь колокольного звона на одной из площадей, я все еще там, всматриваюсь в дымку над Гранд-каналом. С какой-то странной и неописуемой тревогой я различаю в тумане величественную базилику Животворящей Богоматери, пытаясь рассмотреть фигуры четырех евангелистов. Я отпускаю мои чувства и ощущения плыть по этим зеленоватым водам. Я чувствую. Вдыхая запах водорослей (он живой), я слышу звон монет где-то за углом, на рыночной площади. В маленьком переулке, справа от меня, краем глаза я вижу джентльмена в ярком костюме торговца, держащего за руку прекрасную даму в пышном платье. На ее безымянном пальце я замечаю большое кольцо с восхитительным кристаллом, в котором безумными плясками отражается яркое венецианское солнце, сливаясь в единую картинку с множеством других отражений в каналах, витринах, окнах кафе и огромных, кажущихся бездонными лужах на площади Сан-Марко. Я чувствую сюрреализм ситуации, ведь еще полчаса назад здесь шел проливной дождь.

В Венеции нет времени, потому что время и бесконечность несовместимы, они никогда не могли найти общий язык.

Я был там в 2016-м, и в 1810-м, и в то же время в 1200-м; да что говорить, я видел, как люди возводили первый храм на острове Торчелло в 697 году. Я видел все, но так и не смог разглядеть.

Но что удивительнее всего — мое путешествие в это безумно красивое, магическое место так и не подошло к концу, до сих пор, до этого самого дня. Прямо сейчас, когда я пишу эти строки за много километров от Венеции, я нахожусь здесь только телом.

Моя душа все еще гуляет по тихим ночным улочкам, неслышно она проносится вдоль колонн Сан-Марко, огибая ровными кругами Дворец дожей, раз за разом, круг за кругом; взмывая над водой каналов района Дорсодуро и оставляя после себя бесконечное количество волн, я парю над этой безумной красотой.

И сказать вам честно, я не знаю, смогу ли я быть прежним, удастся ли мне вернуться в обычную жизнь снова или же я останусь узником этого миража навечно. Но одно знаю точно: я никогда не смогу разделить себя и Венецию. Потому что, однажды побывав там, я на какую-то очень большую часть себя сам стал этим городом.

Серия работ, сделанная мной в этом странном, погруженном в безвременье месте отражает мое видение венецианского портала времен. Я попытался передать атмосферу Венеции и все чувства, которые испытал, физически будучи там.

Я надеюсь, что каждый из вас получит возможность увидеть это моими глазами.
Закончив, мне остается только процитировать слова Петра Вяземского: «И Венецию полюбишь без ума и всей душой...»
Увидеть иначе

На мой взгляд, одной из самых сложных задач для фотографа является поиск новых перспектив, если, конечно, так можно выразиться. Когда я говорю о перспективах, я имею в виду не точки сборки своих изображений, а кадры, отличные от тех, которые обычно делают люди.
Сама суть уличной фотографии заключается в том, чтобы увидеть и впоследствии показать другим то, что в обычном ритме жизни люди не фиксируют просто-напросто потому, что не замечают.

Вот Таймс-сквер. Этот перекресток обычно фотографируют в моменты туристической агонии, в часы, когда здесь не протолкнуться через тысячи людей, желающих увидеть знаменитую площадь, воспетую режиссерами Голливуда. Люди едут сюда именно за этим, за базовым и понятным. Но когда власть забирает ночь, это место становится совершенно другим, диаметрально противоположным своему дневному альтер эго.

Неоновые вывески заполняют мягким светом дождевые лужи, светофор, переведенный в автономный режим, дополняет желтым оттенком темный от влаги асфальт; все изменилось, и вот он, решающий момент для того, кто ищет нестандартное.

Поиск перспективы — это всегда разгадка ребуса, игра в кошки-мышки с реальностью, ведь все вокруг способствует тому, чтобы ты сделал снимок именно сейчас, когда одновременно с тобой эту площадь будут снимать сотни тысяч других людей, приехавших сюда из разных точек земного шара.
Венеция

Я посещал ее множество раз, и абсолютно всегда я поражался неописуемому количеству туристов. Этот бесконечный поток людей сокрушал и вгонял в депрессию, глубокую и беспробудную. Выходя на центральную набережную и сиюминутно оказываясь плененным этими людьми в шортах и майках с обрезанными рукавами, я чувствовал себя вампиром, в грудь которого вгоняют сотни осиновых колов. Моя голова кружилась, я не мог поймать ни одного момента, не мог уместить объекты и людей в рамках кадра — их было слишком много для моих 35 миллиметров. Я паниковал, и паника уносила меня в глубину переулков, хаотично раскиданных вдоль узких каналов, в сторону от людских масс, и чем дальше от них я оказывался, тем отчетливее слышал всплески абсолютно живой венецианской воды, разбивающейся о старинную кладку домов и обволакивающей покосившиеся деревянные сваи.

Скрывшись от запаха людей, от шума и гула, так ненавистных мне с первых дней нахождения в Венеции, я начинал чувствовать этот волшебный город. Он разговаривал со мной, и я абсолютно отчетливо слышал каждое его слово. В какой-то момент мне удалось уловить взглядом прикрепленную к стене лестницу, она напомнила мне какую-то аллегорию из детских книжек, которые мне читала вслух мама, и я сделал первый снимок. Переведя взгляд правее, увидел прекрасную перспективу с заброшенным зданием и качающейся на едва заметных волнах лодкой, привязанной к деревянному столбу. Еще один снимок. Несколько шагов вперед, и я оказываюсь внутри свода арки, выходящей прямо на канал. Несколько минут я наблюдаю за водой, особенной водой Венеции: меня всегда поражал ее цвет — зеленоватый, манящий и такой странно и до боли знакомый. Может быть, из прошлой жизни? Может быть.

Мои мысли были прерваны шумом людей, приближающимся шумом, женским и детским смехом, доносящимся как будто из глубины вод. Я снова сфокусировал взгляд, и уже в следующее мгновение из-за угла арки появилась корма выкрашенной в черный цвет гондолы, в которой шумно переговаривалась целая семья итальянцев. Еще один кадр, решающий момент, зажатый, словно тисками, сводами этой венецианской арки, заключенный в феномене настоящего момента, никогда больше не повторившегося и, возможно, никогда и не существовавшего.

Так я провел несколько безумно приятных для меня часов, блуждая по совершенно пустым, далеким от туристических центров местам Венеции, и сделал те кадры, которые вы можете увидеть в аннотации к этой статье.

Впоследствии многие говорили мне: «Это немного не та Венеция, которую мы привыкли видеть. Где площадь Сан-Марко, где Дворец дожей, где набережная, которая обычно красуется на всех открытках, посвященных этому великому городу? Что вообще ты там делал? Фотографии стен, люди, разделывающие рыбу на рынке, и обычные прохожие на мосту Дьявола — это и есть твоя Венеция?» — спрашивали они меня...

Да, это моя Венеция. Старинный рынок и его служители, стены, видевшие балы, оргии и чуму, на которых сегодня трафаретом нанесено современное искусство, и люди, совсем не обычные люди на мосту Дьявола (разве могут обычные люди оказаться в одно и то же время на мосту Дьявола? по-моему, нет) — все это моя Венеция. Моя перспектива.