Сергей Борисов:
«Нам всем просто нравилось снимать и сниматься»

Сергей Борисов — знаменитый советский и российский фотограф. Он автор великого множества культовых снимков известных художников и музыкантов нашей страны, представителей московского и питерского андеграунда. Что же делало его работы столь необычными для того времени? Как скромно говорит сам автор, необходимость соответствовать уровню окружения.

— Сергей, добрый день. Расскажите, пожалуйста, как вы начали заниматься фотографией. Мы знаем, что вы стали снимать в 12 лет. Помните сейчас, какие это были кадры?

— Первоначально я фотографировал семью, двор и школьных друзей, но уже в 13 лет поступил в фотокружок Московского городского дома пионеров. На следующее лето мы поехали в археологическую экспедицию. Там я тоже снимал, однако из всех этих работ сохранились буквально три-четыре. Пленки пропали во время переезда на новую квартиру, и я даже не могу сейчас вспомнить и оценить свои первые шаги в фотографии.

Алле! 1989	Владимир Кузьмин и Алла Пугачева 1986

— Как получилось, что с 1970 года вы стали фотографировать известнейших советских музыкантов?

— Это какая-то ошибка. С 1975 по 1976 год я работал выездным фотографом в Пушкино, с 1977 года стал снимать эстраду. В 1979–1980 годах у меня прошли успешные персональные выставки портретов художников. В 1979 году я снимал группу «Цветы», Стаса Намина, звезд я начал фотографировать не сразу. Помогло то, что с кем-то из них я дружил с юности — с Юрием Антоновым, Вячеславом Добрыниным, некоторыми ребятами, ставшими звукорежиссерами и администраторами. В 1983 году Всесоюзная фирма грамзаписи решила провести конкурс на оформление пластинок, и я получил Гран-при. Этот конкурс проходил еще два года, Гран-при получали также я и художники «Студии 50а» Юрий Балашов и Михаил Афанасьев. Затем его отменили.

Владимир Пресняков 1988, во дворе, во время съемки на обложку пластинки «Папа ты сам был таким»

— Сложно ли было работать со знаменитостями? На ваших фотографиях они выглядят очень естественно и искренне.

— Нет, не сложно. С большинством мы подружились и встречались не только на съемках. Если же говорить о капризности и прочем, то некоторая сложность заключалась в повышенной ответственности, но я не помню каких-либо скандалов или фырканий.

Игорь Николаев во дворе студии. 1987

— Наиболее известные свои фотографии вы сделали в период перестройки. С каким настроением, если можно так сказать, вы выходили за границы дозволенного, ведь то, что вы делали, тогда было почти сверхъестественным явлением?

— Откровенно говоря, я не считал, что выхожу за границы. Я начал крутиться в среде художников-нонконформистов еще в конце 1970-х, моими первыми выставками стали именно выставки их портретов. Было бы странно, если бы я банально снимал художников, прошедших Манеж, где Хрущев орал на них, называя п...расами, «бульдозерную выставку», где некоторые из них едва не погибли под ножами бульдозеров.

Приходилось соответствовать уровню, и надо сказать, что уже после первой экспозиции меня признали и художники сами стали просить их сфотографировать. С 1984 года я начал снимать питерский андеграунд, подружился со многими художниками и музыкантами. Собственно, «выходить за границы» в то время означало просто фотографировать их и тем более публиковать. Публиковать за рубежом, так как в самом Советском Союзе никто не посмел бы это напечатать.

Цой в мастерской Борисова. 1986

— Как реагировали на ваши необычные уличные съемки прохожие, если взять, к примеру, фото группы «Диалог», кадр 1983 года?

— Приходилось как-то шифроваться, искать более укромные места, заранее все обговаривать, а затем быстро фотографировать. Говоря о снимке «Диалог» — мне повезло, что из подворотни внезапно выскочили люди, да еще на заднем плане появился мальчик, ведь я просто снимал группу для плаката.

— Для вас подобные снимки были просто экспериментом или осознанным желанием создать нечто уникальное?

— Возвращаясь к «Диалогу» — когда из подворотни выскочили люди, время как будто застыло; я дал фигуре на заднем плане поднять ногу и только после этого нажал на затвор. На музыкантов я не глядел, только внутренне помолился, чтобы никто из них не напортачил. Странно, но вплоть до проявки пленки я нервничал даже меньше обычного, был уверен, что все получится.

Когда в 1985 году я снимал в студии девушек ню или с боди-пэйнтингом, то не задумывался о применении этих работ, нам всем просто нравилось снимать и сниматься. Чувствовалось какое-то смутное стремление. Фотографии впервые были напечатаны только в 1987 году на обложке журнала Tempo (Hamburg), а потом в 1989 году в журнале Photo (Paris).

Африка и Любера. 1987	Москвичка. 1996

— Можете ли вы назвать свои самые любимые кадры?

— Нет, не могу. Их довольно много, особенно сделанных в последнее время.

— Вы не оставляете фотографию и сегодня. Над чем вы сейчас работаете?

— Только что, буквально вчера, при поддержке Фонда содействия развитию современного искусства и галереи RuArts вышла моя книга «Студия 50а». Новые проекты я пока еще обдумываю.

— Вы неоднократно выступали в качестве эксперта на различных российских и международных фотоконкурсах. Можете ли вы назвать общие тенденции современной российской фотографии?

— Фотография вообще и российская в частности представляет из себя океан. Со своими морями, заливами, проливами и течениями. Который к тому же все время видоизменяется. Последние два года я не особенно следил за фотосценой, поэтому не отважусь ответить на этот вопрос. Отмечу, пожалуй, возрождение интереса к аналоговой фотографии.

Маша Калинина 1988, московская красавица. Первая мисс СССР

— Для многих начинающих фотографов вопрос известности является самым главным. Можете ли вы поделиться советом: как достичь популярности в современных условиях?

— Это слишком непредсказуемо и зависит от сотни факторов. Конечно, нужно быть оригинальным и ни на кого не похожим, но как этого достичь, когда снимающих миллионы?..

— Сегодня вы являетесь примером и образцом для подражания для целого ряда фотографов. А кто является примером для вас?

— Какого-либо одного фотографа, с которого я бы брал пример, нет, но есть плеяда мастеров, перед которыми я снимаю шляпу. Все их знают. Меня распирает от гордости, когда я вижу свои работы в каталогах ведущих аукционов на одном развороте с Картье-Брессоном, Ньютоном, Лартигом.

— И последний вопрос: что значит для вас фотография?

— Я сформулирую свою мысль так: «Фотография — это смутное стремление, приносящее радость».

— Огромное спасибо за то, что нашли время ответить на наши вопросы!