Себастьян Коупленд — фотограф
исчезающего Севера

22 сентября в Центре фотографии имени братьев Люмьер открылась выставка фотографий «Чистая Арктика Себастьяна Коупленда», которая пробудет там до 7 января 2018 года. Себастьян Коупленд — фотограф, режиссер документальных фильмов, писатель и экологический активист. С 1999 года он занимается проблемами окружающей среды. В течение 12 лет, борясь с экстремально низкими температурами и капризами техники, Коупленд снимает самые крайние точки нашей планеты — Арктику и Антарктиду. Вход на выставку для участников Russian Photo Club — свободный.

— Вы как-то упоминали, что еще в детстве хотели попасть в Арктику. Думали ли вы о том, что отправитесь туда с «фотографической миссией»?

— Вовсе нет. Я хотел отправиться туда в качестве исследователя — я вообще с подросткового возраста хотел стать исследователем. С трех лет природа — это часть моей жизни. Я рано начал кататься на лыжах, проводил много времени на лодке с отцом, зачитывался Джеком Лондоном, рассказами о Скотте, Амундсене, Нэнсоне, Шеклтоне — все это сильно повлияло на мою жизнь.

Себастьян Коупленд. Отражения айсберга. Гренландия 2010

— И все-таки вы поехали в Арктику делать фотографии. Как это произошло?

— Я учился фотографии, и у меня была успешная карьера коммерческого фотографа, так что съемки для меня — это естественное занятие. Я всегда снимаю, для заработка или просто для себя. От съемки, например, гор я перешел к съемке льда, и у меня даже никогда не возникало мысли, хочу ли я это делать, надо ли это мне, опять-таки потому, что с самого начала я понимал: в каком-то смысле я обязан фотографировать, визуально фиксировать среду вокруг.

— Помимо фотосъемки, вы также снимали видео и выступили режиссером двух фильмов, про Арктику и Антарктику соответственно. Какая деятельность все-таки нравится вам больше?

— Дело в том, что техника обладает возможностью и снимать видео, и фотографировать одновременно. Я не считаю себя документалистом, это произошло только потому, что у меня была возможность заниматься видеосъемкой параллельно с фотографией. Ты нажимаешь на кнопку спуска затвора и вместе с тем записываешь видео. В каком-то смысле последнее легче, за исключением того, что тебе нужно больше кадров.

— Из всей «холодной» серии какая фотография ваша любимая?

— Это как спрашивать, кого из своих детей вы любите больше. Конечно, это не одно и то же, но аналогия примерно такая. Безусловно, одни фотографии я люблю больше, чем другие, причем это не всегда очевидный выбор. Для меня большинство кадров — это еще и обстоятельства, при которых они были сделаны. Самые красивые с эстетической точки зрения получаются обычно в самых простых условиях. А другие, может быть, не такие впечатляющие, были сделаны в довольно экстремальных, иногда даже угрожающих жизни, условиях, и именно они притягивают меня больше.

Себастьян Коупленд. Полынья. Канадская Арктика. 2010

— К холоду долго пришлось привыкать?

— Вообще, холод — это самая трудная часть путешествия, приходилось в течение долгого времени бороться с условиями, которые испытывают тебя на прочность. При этом надо было тащить за собой сани, груженые техникой и едой, а путешествие иногда занимало от 40 до 100 дней. Да, в холодных условиях телу требуется определенное количество времени, чтобы просто привыкнуть, и на это уходит обычно четыре-пять дней. Эти первые четыре-пять дней ты постоянно думаешь, зачем ты вообще сюда приехал, постоянно кажется, что у тебя в итоге ничего не получится, и, что более важно, в этот момент тебе совершенно, абсолютно все равно. Но мало-помалу ты привыкаешь и все-таки решаешь продолжать, несмотря ни на что.

— Но если вам удавалось привыкнуть к холоду, то техника таким навыком похвастаться не могла...

— Да, оборудование подвергается огромному стрессу. Сделать даже простой снимок — это испытание: ты идешь на лыжах, с лыжными палками, в перчатках, с лицом, спрятанным под маской, и тут тебе надо сфотографировать. Ты останавливаешься, снимаешь лыжи, снимаешь пояс, к которому сзади привязаны сани, затем снимаешь капюшон и идешь к грузу на санях. Открываешь сумку, снимаешь большие перчатки, достаешь из сумки камеру, снимаешь крышку с объектива... Потом, так как на улице слишком холодно и батарея не может просто находиться внутри камеры, тебе нужно достать откуда-то из глубины собственной куртки аккумулятор и вставить его на место. Только после этого ты можешь посмотреть на то, что хочешь снять, причем не через видоискатель — тепло твоего тела затуманивает все. Так что в момент спуска затвора ты можешь только примерно представлять, что получится в итоге, и сделать несколько снимков, надеясь, что выйдет удачный кадр. А затем ты повторяешь весь процесс сборов в обратном порядке. Получается, каждый раз, когда ты останавливаешься сделать фотографию, только на подготовку уходит десять минут.

— Это долгий процесс, и понятно, когда речь идет о статичных пейзажных кадрах. Но у вас есть много фотографий животных, пингвинов например. Как успеть поймать момент в таких случаях?

— Фотографии пингвинов по определению делаются в более теплых условиях, потому что это на побережье Антарктиды. Я фотографировал их, когда в Южном полушарии было лето и температура редко опускалась ниже −10 градусов. Я два сезона был в экспедиции на научном судне в Антарктиде, практически все время мы были на лодках, так что сделать фотографии там было намного легче.

— Какой этап работы над этим проектом понравился вам больше всего: подготовка, планирование экспедиции, сама съемка и путешествие непосредственно по Северу или, может быть, моменты, когда вы привозите выставку в новую страну, в новый город и рассказываете людям о ней?

— Я думаю, вы очень правильно здесь кое-что заметили: самые лучшие экспедиции — те, которые уже закончились. Подготовка — это всегда нервы: финансовые проблемы, тренировки и вообще все детали. Сама экспедиция довольно рискованная, и обычно ты вовсе чувствуешь себя ничтожным и жалким. Начиная с момента, как ты только ступил на лед, думаешь единственно о том, когда сможешь с него уйти. Но как художник ты получаешь возможность фиксировать все, что с тобой происходит, творчески: снимать видео, фотографировать, записывать от руки. Это действительно великолепно, и самое ценное для меня — возможность потом еще раз пережить все, что со мной происходило. Но, конечно, я чувствую обязанность и делиться этим, потому что мне кажется, такой привилегией нужно делиться.

— Своими фотографиями вы пытаетесь привлечь внимание к проблеме глобального потепления. Как вам кажется, фотография сейчас — это более эффективный способ воздействия на людей, чем текст, аудио или даже видео?

— Мне кажется, сложно уверенно сказать, какой способ донесения информации лучше. Фотография может быть самым эффективным способом воздействия, если в ней есть правильный посыл и она отражает ту силу, которую ты представляешь в момент создания снимка. Но в то же время фотография вынуждена соревноваться с миллионом других снимков, к тому же люди проводят с ней очень мало времени. Фильм, напротив, — это некое обязательство посмотреть, в идеале от начала до конца, но вы в любом случае потратите на просмотр какое-то время, и в этом достоинство видео. Создание коммуникации — это отдельная интересная вещь. Фотографии сейчас рассматриваются не так долго, как раньше. Раньше ты мог купить книгу или журнал и провести какое-то время, просто рассматривая картинки; сейчас ты смотришь фотографии в айфоне, пролистывая их пальцем. К сожалению, внимание людей уменьшается — такое поведение им диктуют технологии, — и фотографии тоже могут пройти незамеченными. Требуется описание, слова, которые заставили бы людей обратить на них свое внимание. Так что я не могу сказать, будто что-либо одно — фото, видео или текст — более эффективно, чем другое. Я думаю, все три способа занимают свое особое место.

Себастьян Коупленд. Залив Пампа. Антарктический полуостров. 2007

— Почему тогда вы занимаетесь именно фотографией? В чем ее преимущество именно для вас?

— Знаете, нет единого способа рассказать о проблеме. Нужно много путей, стратегических подходов, нужно использовать возможности самых разных отраслей. Наука, искусство — у всего есть своя роль в том, чтобы помочь людям понять проблему. Одна из них адресована голове, а другое — сердцу. У меня есть уникальная возможность путешествовать в крайне экзотические места, куда обычные люди вряд ли доберутся. Но даже если они и поедут туда, им не удастся увидеть то, что видел я, — не потому, что я особенный, а просто потому, что природа постоянно меняется. У меня есть шанс привезти фотографии, которые помогли бы людям узнать сегодняшний мир лучше. И, что более важно, помогли бы им лучше прочувствовать природу, получить некую эмоциональную связь с ней. Вообще, посыл моего бренда — влюбить людей в природу настолько, чтобы они захотели ее защищать. Именно красота природы может заставить их это сделать. Другими словами, если что-то вас цепляет — в хорошем смысле, — вам захочется сохранить это и вы, скорее всего, захотите узнать об этом побольше. Таким образом, мое искусство может стать проводником в науку.

— Обычно говорят, что мы сохраняем природу для наших потомков. Вы ведете инстаграм, и там часто появляются ваши очаровательные дочери. Под одной из фотографий, где одна из них смотрит на несчастного медведя в зоопарке, вы написали, что держать хищников в такой среде ужасно...

— Да, я не фанат зоопарков. Я допускаю, что может быть какое-то огороженное пространство, на котором бы держали животных для сохранения их популяции, но в зоопарках под предлогом образовательной деятельности на животных просто делают деньги. А если мы думаем — по крайней мере, я так думаю, — что животные подобны людям, то помещать животных в клетку — все равно что помещать в клетку людей. И на той конкретной фотографии полярный медведь абсолютно не понимает, почему он должен находиться где-нибудь, где температура достигает +28...+30 градусов. Белый медведь создан для того, чтобы проходить сотни километров, охотясь и исследуя окружающий мир, удовлетворяя свое природное любопытство, а он заточен в клетку. Это очень грустно.

Себастьян Коупленд. Обыкновенные моевки на айсберге. Гренландия. 2010

— А вы ведь фотографировали белых медведей в своих экспедициях. Хочется ли вам, чтобы ваши дети когда-нибудь увидели этих хищников в их природной среде обитания?

— Конечно! И я собираюсь приложить для этого все усилия.

— А чтобы ваши дети продолжили вашу активистскую деятельность?

— Какой отец этого не пожелает... Хотя, безусловно, это будет исключительно их выбор. У них еще есть время, но и у меня тоже есть свои пути влияния.

— В совсем недавнем интервью вы упомянули, что работаете над проектом о пустыне Сахаре. Есть ли еще климатические области, проблемы которых вы также хотели бы раскрыть?

— Да, конечно есть... Очень важно найти свой «голос» и сфокусироваться именно на том, в чем ты хорош и что при этом тебе нравится делать. Для меня комбинация путешествий, фотографии и активистской деятельности — идеальная возможность привлечь внимание к «холодному» региону. К тому же там не так многолюдно — возникают естественный и финансовый барьеры, — и это делает мою работу уникальной. Думаю, если бы открытый космос был чуть доступнее, я бы сфокусировался на нем, а так... В мире очень много фотографов, и я пытаюсь найти место, где их было бы поменьше. Фотографии Гранд-Каньона, например, выходят прекрасными, но чем больше людей снимают это место и делятся получившимся, тем меньшей эффектностью обладают кадры, тем меньше влияние, которое они могут оказывать на смотрящего. Умение быть уникальным — тоже важный навык.

— У нас в России, на Камчатке, не так много фотографов, и людей там тоже живет мало. Пожалуйста, приезжайте...

— Да, это может оказаться очень интересный проект, обязательно подумаю. На самом деле, я, может быть, и приеду. Нет, правда, этот регион мне довольно интересен.

Кинопоказ

Фильм Себастьяна Коупленда «Территория холода: Странствия души» / Into the Cold: A Journey of the Soul (2010)

28 октября в 16-00

Фильм проследит путь фотографа и полярного исследователя Себастьяна Коупленда и его напарника Кита Хегера к Географическому Северному полюсу, которые отмечают 100-летиие с момента его первого достижения Робертом Эдвином Пири в 1909 году. Этот пеший маршрут по-прежнему считается самым сложными в мире: почти 2/3 всех попыток оканчиваются неудачей. За последние 100 лет только 150 человек смогли повторить подвиг Пири, в то время как, для сравнения, на Эверест за один день 22 мая 2008 года поднялось 77 человек.

Подробности