«Игры со временем»:
Андрей Гордасевич об онлайн-арте и выдумке

23 марта в МАММ в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии»-2017 открывается выставка российского фотографа, участника Russian Photo Club Андрея Гордасевича, посвященная его арт-проекту «Игры со временем» — рассказу о попытке спрятать время, реконструируя эпоху Наполеоновских войн. «Российское фото» поговорил с Андреем об онлайн-арте, новых формах взаимодействия зрителя и искусства и отношениях фотографа со временем.

— Как у вас родилась идея сделать арт-проект вокруг исторической реконструкции?

— Меня всегда притягивала тема времени, его течения, следов прошлого в современности. Такие следы я искал, например, в проекте и альбоме «Пересечения», находя их в Петербурге. В любых реконструкциях люди играют со временем. Мне интересна прежде всего не историческая подоплека игры, а сама попытка переместиться в иное время и иное пространство. Может ли эта попытка быть удачной и насколько?.. По сути, реконструкция — частный пример создания мифа, воображаемого мира, и подобных попыток множество, из них состоит жизнь каждого, хотя не каждый едет с палаткой на Бородинское поле. Одним словом, реконструкция Бородинского сражения — это материал, а тема — мифология времени.

— Проект получился масштабным, наверняка он требовал больших ресурсов?

— Он потребовал неоднократного посещения реконструкций в 2014-2016 годах, работы над структурой и идеей подачи, подбора материала и верстки онлайн. Я использую платформу Tilda, верстать на которой довольно просто. Поэтому ресурсы, в основном, временные, и все можно сделать своими руками. В этом прелесть онлайн-арта: расходы существенно меньше, чем, например, на книжный проект, а аудитория существенно шире.

— Сколько в «Играх со временем» художественного, а сколько — документального?

— Ровно столько, сколько видит зритель. Как фотограф, я работаю с окружающим, но выбираю то, что иллюстрирует мои идеи. То, что я снял, существует и без меня, но то, что выбрал для съемки, то, как именно это снято, скомпоновано и структурировано, — абсолютно субъективно. Я не документирую реконструкцию как явление, а выдумываю визуальную пьесу «Игры со временем», используя некие реальные события и персонажей. Реконструкторы придумывают для себя другое время, а я придумываю свое повествование.

— Расскажите о рисунках, которые вошли в проект?

— Осенью 2016 года я попал в один из лагерей, где познакомился с конным гренадером Нуаро, который пек пончики с сыром и кунжутом. Гренадер оказался художником Алексеем Темниковым и любезно согласился предоставить для проекта «слой» рисунков. Бородинское сражение в 1812 году невозможно было сфотографировать, но можно было зарисовать, и Нуаро, по задумке, летописец быта, свидетель того, что в более поздние времена документировали бы с помощью фотокамеры. Поэтому я как бы отыскиваю в современной реконструкции те мотивы, которые Нуаро нарисовал как свидетель того времени — и снимаю их. Разумеется, не совсем линейно, но перекличка есть.

— Фотографии в «Играх со временем» сопровождаются цитатами из «Войны и мира». Вам близка историософия Толстого?

— Не рискну ответить глобально. Мне близки размышления на тему времени и человека во времени, а их у Толстого немало. Эта идея, взять цитаты из «Войны и мира», абсолютно естественна и проста, сложнее — выбрать подходящие. Сначала отбирались картинки и складывались в последовательность, параллельно я перечитывал Толстого и помечал все, что казалось подходящим, а затем отбирал. Разумеется, можно было описать то, что я реально видел своими глазами. Ничего плохого в этом нет, но у меня была иная цель: я хотел, чтобы конкретные картинки стали иллюстрацией абстрактных размышлений о времени, пространстве и человеке. И в этой задаче цитаты Толстого, думаю, помогают больше, чем описание реальности реконструкции.

— «Игры со временем» — это не буквальная реконструкция: на ваших снимках элементы из прошлого соседствуют с современными деталями. Почему вы решили, как вы сами говорите, не «зачищать» время?

— При съемке можно скадрировать все как угодно. Обрезать можно очень и очень многое. Но для меня человек из публики, снимающий всадников телефоном, тоже часть реконструкции. Потому что он находится как раз в точке пересечения времен. И запрещенные в лагерях сигареты тоже. И пластиковые канистры с водой. И автомобили. Более того, черно-белое исполнение проекта помогает этим деталям незаметно вкрадываться в ткань рассказа, прятаться. Вроде бы, все почти как у Нуаро в рисунках, ан нет...

— Проект «Игры со временем» получился мультимедийным: это синтез фотографии, текста, видео, аудио. Почему вы выбрали именно такой формат, а не показали, например, только фото?

— Потому что я смотрю на свою работу как рассказчик, а не как фотограф, видеограф или журналист. Каждый из этих слоев дает рассказу новую грань, и все вместе вызывает другой отклик у зрителя. Это нечто между книгой и фильмом, который ты прокручиваешь сам для себя, с индивидуальной скоростью.

— Вы называете этот формат лонгридом. И это не первый ваш лонгрид, до него был проект «Быстрое золото», посвященный золотодобыче в Перу, который вы сделали совместно с Нильсом Крауэром: там тоже были представлены фотографии, тексты, аудио и даже отпечатки рук. Это довольно новый формат. Как на него реагируют в нашей стране и за рубежом?

— Это очень удобный формат: его можно смотреть на разных уровнях: картинки, подписи, тексты целиком, видео, аудио. Можно к нему возвращаться, он тебя ждет, не закрывается. Ты можешь выбрать то время для просмотра, когда ты действительно хочешь и можешь увидеть проект. Поэтому реагируют с интересом, и в России, и в Швейцарии и Перу, если взять пример «Быстрого золота». Но важно понимать, что в названных странах мы делаем также выставки, помимо лонгрида, доступного онлайн. Поэтому онлайн — это не ограничение, он всегда может стать оффлайном.

— Онлайн-проект можно посмотреть с любого устройства, в любое время и в любом месте. Формируется ли при этом какой-то новый вид взаимодействия между зрителем и произведением искусства, как вам кажется?

— Безусловно. Быстрота взаимодействия и стандартизация способов представления делают искусство сегодня прежде всего информацией. Просто информацией. И только потом — все остальное. Любое произведение искусства — это часть информационного поля. Его можно найти и изучить точно так же, как расписание авиарейсов, например. Только, в отличие от расписания, искусство не всегда имеет однозначную практическую ценность. Но мы ведь верим в то, что в пирамиде потребностей человека все же есть вершина, и у зрителя есть тяга к тому, чтобы нечто рассматривать, изучать, удовлетворять любопытство. А уж насколько мы его увлечем — зависит от наших тем и подачи информации.

— В журналистике, например, лонгрид призван максимально погрузить читателя в тему. У художественного проекта такая же задача?

— Думаю, конечная цель любого проекта — чтобы зритель задумался над темой. А вот цели и способы погружения могут быть очень разными. Как и результаты размышлений.

— Фотограф так или иначе всегда имеет дело со временем, останавливая его, фиксируя его свидетельства. Что такое время для вас? Как вы, как фотограф, с ним взаимодействуете?

— «Фотограф, останавливающий время» — это метафора, и она очень неточна. Фотография может лишь помочь запомнить нечто из какого-то времени. Нечто, на самом деле, довольно смутное и служащее материалом для фантазии. Твое время — это твое ощущение от окружающего пространства. Самое сложное — почувствовать время, в котором живешь ты сам. Потому что оно — вплотную. Отступить некуда. И именно так я, судя по всему, с ним взаимодействую.

23 марта в 19:00 в МАММ состоится встреча с Андреем Гордасевичем по проекту «Игры со временем» в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии 2017». Просьба регистрироваться на mk@mdf.ru.

Проект «Игры со временем» создан при поддержке Fujifilm и Tilda Publishing.