Игорь Мухин:
«Даже гений зависит от институций»

Московский Photobookfest закончился, но его проблематика себя не исчерпала. В Галерее братьев Люмьер продолжают работу выставки «СССР строит социализм» и «Новый разворот». Споры о фотокнигах не утихают. Журнал «Российское фото» поговорил с известным фотографом, преподавателем Школы Родченко Игорем Мухиным, который презентовал свои новые книги в рамках фестиваля, о фотокниге, силе пиара и фотографических технологиях.

Интервью: Кира Балаян

— Фотокнига — достаточно новый формат. В чём его специфика и зачем фотографу издавать фотокнигу вообще?

— Это всё равно что задаться вопросом: «Зачем существует театр?». Или зачем нам кино, телевидение, радио? В СССР было всего две радиопрограммы, сейчас их миллионы. Может быть, просто любой формат имеет право на жизнь?

— А в чём его специфика?

— Когда я рос, фотокнига была способом показать, что есть другой мир. Это как взять почитать Аксёнова, Солженицына или Булгакова. Ты можешь на одну ночь завладеть фотокнижкой Дианы Арбус и понять, что она существует.
Мне казалось, что фотокнига — это что-то сокровенное. И Ральф Гибсон, Диана Арбус так со мной поделились. Теперь я тоже, спустя годы, с кем-то делюсь.

Электронной фотокнигой в теории можно поделиться со всем миром. (Кстати, я был одним из первых российских фотографов, выпустивших фотокнижку для айпада.) Но ведь доступ к электронным ресурсам легко закрыть. Из Украины не зайти в Яндекс, из Турции — в Википедию.

— Вы хотите сказать, что фотокнига как носитель долговечнее и доступнее в сравнении с электронными носителями?

— Цифра динамична: вчера есть — сегодня нет. Например, я пишу статью в «Википедию», ставлю ссылки, проверяю через год — а они уже тупиковые. В сети информация свободная, доступная, бесплатная, но ненадёжная. В отличие от книги.

— Можно ли сказать, что издание фотокниги — имиджевый проект для фотографа?

— Это скорее игра в ответственность. Или даже не игра, а самопроверка: чем ты занимаешься, сколько это стоит, что за материал ты создаёшь. И спустя лет 10 уже понятно, ошибался ты или нет. Когда-то я испытывал стеснение, глядя на свои ранние снимки: мне казалось, что они очень детские. Но в итоге фотографии выдержали проверку временем. И если бы не было книжки, то фотографии просто сгинули бы в сети или лежали у меня на полке.

— А как же выставка? Если смотреть на неё как на финал какого-то проекта.

— Выставка — как театр: живёт ровно во время просмотра. Не будешь же ты через год рассказывать: «Вот на этой стене висела моя работа, пойдёмте я вам стену покажу». А книгу можно полистать спустя пять, десять, двадцать, пятьдесят лет.

— Насколько фотограф нуждается в дополнительном маркетинговом продвижении?

— Не помню, кто сказал, что сама работа над проектом занимает 2-3% всего времени. Остальное — дистрибуция и прочие организационные вещи.

Нам в школе Родченко важно, чтобы выпускник выступил с успешным дипломом. Тогда можно познакомиться с бильд-редакторами или где-то выставляться. Простейший пример: четыре студента уже получили выставки в Московском доме фотографии. У Ануфриева была большая выставка в Манеже на фотобиеннале. И тот же Ануфриев уже работает в «Афише», а диплом у него только через неделю. Человек уже задействован, у него, может быть, миллион зрителей. Из этого следует, что фотограф должен заводить сайт, обзванивать дизайнеров, участвовать в важных портфолио-ревю, книжных фестивалях.

— А что побудило Вас зарегистрироваться на краудфандиговой платформе (Игорь Мухин запустил несколько краудфандинговых кампаний для издания фотокниг, последняя завершилась на днях — прим. ред.) и таким образом привлекать деньги на свои проекты?

— У меня был курс. И я решил, что раз такая система существует и может быть полезной, почему бы на глазах у студентов это не проверить. И заодно понять, как пиариться и как это выглядит финансово. Бывают настолько успешные проекты, что там фотограф не просто предлагает идею, но и получает гонорар. Но не все проекты успешны.

— А от чего зависит, будет ли проект успешным или нет?

— Не знаю. Бывают разные случаи. Например, был успешный проект, а потом человек написал: спасибо тем людям, которые помогали с продвижением и писали тексты. То есть, проект удачен именно благодаря умелому пиару, благодаря командной работе. Без команды преуспеть сложнее.

— Как вы считаете, пиар — это всесильная вещь? То есть грамотный пиар может продать что угодно, вне зависимости от качества?

— Думаю, да. Судя по тому, как сейчас выглядит мир — продать можно действительно что угодно.

— Кого удобнее/интереснее фотографировать: человека, который уже давно знаменит и привык находиться под пристальным вниманием; обычного человека; того, кто непременно станет знаменит, но пока ещё не знает об этом?

— Это абсурдный вопрос. Зависит от того, для чего снимать. В какой конкретной ситуации мы снимаем и какая мотивация и у снимаемого, и у фотографа. Все эти параметры уникальны. Портретируемый должен быть заинтересован в конечном продукте. В частности, портрет можно рассматривать как элемент пиара: если актёра сняли хорошо, люди пошли смотреть кино. Если плохо — нет зрителя. В этом случае фотография получается продуктом двойных отношений: за актёром стоит целая киноиндустрия, за фотографом стоит какая-то редакция, компания, которая его нанимает для этой съёмки. Нет формулы создания успешной фотографии.

— А с кем удобнее работать? С моделью, с актрисой — или просто девочку снимать на остановке, пока она вас не видит?

— Удобнее за деньги или как минимум по обоюдному согласию.

— Если профессия человека предполагает творчество и поиск, то возможен ли при этом отдых, то есть, время, когда человек позволяет себе не искать и не творить?

— Какое-то время я даже считал, что если фотограф говорит, что из дому без фотоаппарата не выходит — то он самозванец, проходимец. То есть, нас разводят.

— Просто я не единожды читала в интервью, что вот человек вышел за хлебом, и тут такая картинка, а фотоаппарата нет в руках...

— Значит, разводчик какой-то. Не разведчик, а разводчик. Снимок требует больших энергозатрат. Большая фотография — это подарок. После большой фотографии ты несколько дней встать не можешь.

— Вы преподаёте в Школе Родченко. Случалось ли вам посмотреть на чьи-то работы и подумать: «Ну всё, можно дарить свою книгу с подписью «Победителю-ученику от побеждённого учителя»? Пушкина от фотографии вам ещё не попалось?

— Хороший вопрос. И я должен ему книжку в конце подарить? Откуда я должен эту книжку взять? То есть, тираж книги — 50 штук. Одна мне, одна издателю, одна автору текста. У меня просто нет лишнего экземпляра, чтобы подарить кому-то ещё.

— А более талантливые вам попадались ученики? Ждёте ли вы его?

— Да вся школа Свибловой ждёт такого юного гения, но гений должен раскрыться и в течение 5, 7, 10, 15 лет показать, что он гений. Нас посещает около тысячи молодых гениев каждый год. Тысяча — это единичка и три нуля, если что. Они участвуют в книжных конкурсах, предъявляют фантастические проекты, подают заявки на премию Кандинского в категорию «молодой художник» — и на следующий год мы не можем их найти.

Школе Родченко 10 лет, Максимишин учит 15 лет, в Санкт-Петербурге выпускают фотографов, и так далее. Проблема в том, что нужно не только найти и воспитать талант, но ещё и поддерживать его, «поливать» 10 лет. Пока что мы не можем найти такого «политого» десятилетнего фотографа.

Фамилии звучат: Пинхасов, Щеколдин, Сёмин. То есть, это люди, которым уже за 60 лет. У нас нет прессы, журналов, которые потребляют репортаж. Молодые таланты надо поддерживать. Даже гений зависит от существующих институций.

— Если речь о творческой профессии, то сначала человек тратит много сил на выработку личного стиля, своего авторского почерка. При этом можно не стать заложником собственного опыта? И если да, то как?

— Берём любую мою фотографию, снятую 30 лет назад, и берём современную. Ставим рядом. Там нет разрыва в 30 лет. Я снимаю на ту же плёнку, с таким же объективом хожу. Но при этом я постарел на 30 лет, в мире мини-компьютер изобрели, хотя раньше компьютеру требовалась целая комната.

— А вы не думаете, что снимаете так по привычке?

— Ну почему. Я готов купить новейшее оборудование и выйти на улицу, полный задора и энергии. Проблема не в том, что новую технологию тяжело освоить: новая технология часто обладает очень высокой себестоимостью. То есть, чтобы снять фотографию, нужно вложить не только время и энергию, но и деньги. И денег у меня просто может не быть.

Проще говоря, это как если вы всю жизнь ездили по Москве на велосипеде, а теперь купили двухместную спортивную машину. И машина прекрасна, но возникают новые проблемы: негде припарковаться, её могут угнать, поцарапать. На велосипеде нет пробок, а вы три часа потратили на проезд по Арбату.

— А возможен ли тогда не технологический, а стилистический переход?

— Всё возможно. При наличии денег и энергии. Смотрите. Студент выполняет задание. Находит мастера, который его будоражит. И дальше вопрос в технологии. Чтобы сделать так же, как мастер, нужно купить объектив за 300 долларов, как у мастера, и вспышку. То есть, чтобы снять фотографию, похожую на фотографию мастера, нужно потратить 500 долларов. Если техники нет, то нет и возможности сделать похожий снимок.

— Скажите, а так ли крепко зависит качество снимка от технологии? Неужели нельзя сделать хороший снимок на плохую камеру? На айфон, в конце концов.

— Можно. Но техника должна соответствовать поставленной задаче.

Если я буду в Берлине снимать в метро, я буду делать это на фотоаппарат, потому что съёмка на айфон там запрещена законом. В Москве такого закона нет, и незаметно сделать фотографию на айфон легче, чем на большую камеру.
Мы подбираем инструмент под конкретную съёмку. Снимать можно чем угодно. И можно не снимать вообще, потому что все картинки уже отсняты. Гугл-машина давно по улицам ездит.